[indent] Зачем он только согласился? Зачем послушался отца? Почему именно в тот день его, столько раз грешившего строптивостью и неповиновением старшим, оказалось так легко убедить? Почему именно тем утром отцу удалось затронуть в нём какие-то особенно отзывчивые струны и сыграть на них с той ловкостью, с которой мастера играют на гучжэне? Ведь если бы тогда, в последний раз, он позволил себе снова быть строптивым, дал волю собственным желанием, сейчас всё было бы совсем иначе: они или победили бы или его тело навсегда упокоилось бы в полях близ Ухани, а дух уже давно покинул пределы мира. И наследнику дома Ифэй не пришлось бы сидеть на пустынном каменистом берегу, дожидаясь неизвестно чего, бездействуя и наблюдая, как сонное море выбрасывает к его ногам останки корабля, людей и скарба, наспех собранного на синьхайских берегах.
- Чтобы Арху тебя поглотил! - бессильно выплюнул Гао в сторону так раздражавшего его сейчас моря и возобновил свои бесцельные метания по линии прибоя, которыми был занят последний час.
[indent] С самого начала в этом плавании всё шло не так, всё казалось слишком сложным. Гао знал, что теперь он глава семьи, глава рода и должен играть ту роль, которую с таким непринуждённым изяществом всегда выполнял его отец, и при этом ни в чём не был уверен: ни в том, что сумеет правильно вести себя там, куда они направляются, ни в том, что Вейту стоит так уж безоговорочно доверять, ни даже в том, что сумеет должным образом объясняться на языках, которым обучился у чужестранца. Конечно, для разговоров у него была Фань, а в совете никогда не отказал бы Син, давно ставший ему ближе брата, но разве правильно благородному Ифэю полагаться на женщину под своей защитой и на того, кого он теперь вроде как принял под свою руку?
[indent] От всех этих мыслей шла кругом голова, а палуба качалась под ногами даже при самом спокойном море, и Гао становилось всё беспокойнее на душе. А потом, одной оглушительной ночью качка перестала быть одной только его фантазией, обернулась штормом, и этот шторм превратил в щепки их корабль и едва не убил их самих, всё-таки забрав жизни многих достойных приближённых. Теперь и сам Гао, и его юная сестра, и всё их окружение из достойных изгнанников, которых несправедливость предателей заставила покинуть Империю, превратились в бесприютных бродяг, растерянных, ничего толком не знающих о мире вокруг и не имеющих представления, каким должен быть следующий шаг. Исправить это нужно было как можно скорее, вот только Гао не понимал, как и внутренне кипел от собственного бессилия.
- Я скоро вернусь, - вдруг бросил он Фань, сновавшей по берегу и пытавшейся вместе со служанкой высушить пару каких-то покрывал, прервав свои бесконечные метания по берегу. - Разыщу Сина, и мы вернёмся вместе, а то его что-то долго нет, - он развернулся и размашистым шагом двинулся прочь.
- Не исчезайте слишком надолго вдвоём, - послышался сзади настойчивый голос сестры. - И будьте осторожны. Мне не по себе, я бы хотела поскорее уйти с берега, - Фань, как всегда, говорила очень мягко, но Гао давно научился отличать, когда она не просто просит, а всерьёз настаивает и, заметив, что в этом обычно есть смысл, не игнорировал слова сестры. Вот и сейчас обернулся через плечо и коротко кивнул.
[indent] В той части берега, где море выбросило большую часть остатков корабля и багажа, не было тихих, защищённых мест вроде того, где они устроили подобие лагеря, здесь вовсю гулял просоленный морской ветер, то и дело налетавший резкими порывами, трепавший давно пришедшие в беспорядок волосы и резко бивший в лицо. Некоторое время Гао щурился против солнца в попытках высмотреть названого брата, потом наконец различил знакомую фигуру поодаль, не сдержал радостной улыбки и ускорил шаг. А минуту спустя услышал и оклик Сина, на который не отозвался, зато мгновенно перешёл на бег.
- Пояс! - выпалил Гао, остановившись рядом с Сином и тяжело переводя дух. - Всмемилостивые предки, море вернуло мне пояс! - он сердито дёрнул его из рук Сина. - Скажи на милость, на что он мне сейчас? Можно подумать, мы едем в Байди! - Гао фыркнул. - И на что нам вообще все эти... дары моря?! - он пнул подвернувшуюся под ногу мелкую гальку, беспомощно взмахнул руками и, тяжело вздохнув, взглянул в лицо Сину: - Послушай, так нельзя! Мы не можем сидеть на этом забытом богами берегу, дожидаясь непонятно чего! Надо... идти куда-нибудь, делать что-нибудь! Искать людей! - получалось очень настойчиво и требовательно, вот только по тону Гао было не слишком ясно, приказывает он или просит у Сина совета и помощи.

[indent] Будь его собеседник кем-то другим - кем угодно, от стражника до одного из приближённых - этому человеку не поздоровилось бы: никому бы Гао Ифэй не простил бы таких слов о себе. Вот только перед ним стоял Син, его названый брат, его старший брат, всегда преданный, беззаветно верный и отцу, и дому Ифэй, тот, кому ничего не стоило бы в решающий момент отречься от них от всех, воспользоваться покровительством своего прежнего господина и счастливо жить в империи. Вот только он не отрёкся от них, наоборот, ради наследников дома Ифэй он навсегда отказался от всего, что имел, и теперь, может быть, никогда не увидит прекрасный Байди.
[indent] Последняя мысль заставила Гао внутренне вскипеть с новой силой, и он ответил Сину совсем не так, как собирался:
- Не говори так! - он вскинул голову, его губы сжались в узкую жёсткую линию. - Я - Гао Ифэй, последний мужчина дома Ифэй, им и останусь, по крайней мере, пока достоин этого имени и пока сам себя не предам. А я не предам! - почти по-мальчишески запальчиво прибавил Гао и, отведя от собеседника взгляд, стал смотреть на морские волны. Где они? Как далеко синьхайский берег? Что им грозит здесь и грозит ли что-нибудь? Наконец говорят ли здесь на языке, которому научил их Вейт? Как же не хватает ответов, как тяжело быть слепым и глухим, каким обязательно будешь в чужих краях! Тяжело, прерывисто вздохнув, Гао ожесточённо потёр лоб ладонью и снова взглянул на Сина, теперь уже спокойнее: - Ты о многом сказал и во многом прав, - теперь он говорил мягче и тише, внимательно всматриваясь в профиль собеседника. - Я срежу нефриты. Если нужно, попрошу у Фань заколки, они очень красивые. И возьмём отсюда то, что тебе покажется ценным. Хоть бы и этот пояс, - усмехнувшись, Гао кивнул на изящную находку Сина. - А что касается цели, то она у нас есть, по-моему, даже две: сначала найти источник пресной воды, по возможности чистой, потом разыскать местных, кем бы они ни были. И попытаться с ними поладить, думается, - последняя фраза была сказана не без сомнения: Гао совсем не был уверен в своей способности ладить с людьми, особенно незнакомцами и чужеземцами. - Что скажешь? - он требовательно взглянул на Сина, надеясь, что неуверенность удалось надёжно спрятать на дне этого взгляда.

[indent] Море казалось сейчас таким тихим, солнце - таким ласковым и мягким, словно они сговорились оттенять бурю, творившуюся в душе Гао Ифэя, и смеяться над ним. До рези в глазах всматриваясь в линию горизонта и стараясь не встречаться взглядом с Сином, пытался унять ярость и боль, от которых сейчас так болезненно перехватывало дыхание. Ему нужно справиться с собой, нужно и выглядеть, и быть уверенным и спокойным, это то малое, что вправе требовать от него любой из домочадцев. Кажется, ему это даже уже почти удалось, ведь разве нет спокойствия и взвешенности в его словах, в вопросе, обращённом к Сину?
[indent] Ответ названого брата хлестнул резко и больно, будто Гао хлыстом по лицу ударили. Он сильно вздрогнул, вскинулся, перевёл на Сина разом загоревшийся возмущением и злостью взгляд и - смолчал. Назвать его дураком, заговорить об отречении от имени, даже на словах предположить, что Фань могут отдать в нюйюэ или сделать гуаньцзи - даже за что-то одно из этого можно было убить на месте, и то, с какой силой рука Гао сжала эфес меча, служило лучшим доказательством этого, вот только Син был прав. От этой правоты скверно делалось на сердце и горчило на языке, но это ничего не меняло.
[indent] Когда Гао подавил порыв ответить названому брату так, как хотелось, ему показалось, что, подавляя свою гордость, он узлом связал разозлённую ядовитую змею. Медленно, глубоко вздохнув, Гао помолчал ещё немного, потом посмотрел Сину в лицо.
- Я услышал твоё обещание, - отозвался он негромко и хрипло, так, что голос почти слился с шелестом волн. - И знаю, что раз ты так говоришь, то сделаешь всё, чтобы это случилось, - губ Гао коснулась слабая улыбка, когда он прибавил: - Это же ты, - оба они давно не мальчишки, а его вера в Сина с тех пор нисколько не пошатнулась. После ещё одной короткой паузы Гао продолжил громче: - Да, давай и в самом деле посмотрим, что нам вернуло море.
[indent] Сундук, как оказалось, служил для немногих украшений, подчёркивавших статус изгнанников Ифэй: там обнаружились костяные и нефритовые шпильки для волос, несколько поясных накладок и подвесок, украшенных сапфирами и лазуритами, расколовшийся лаковый футляр с шахматами и шкатулка с коралловыми серьгами Фань. Стоя возле сундука на коленях, Гао рассеянно пробежался пальцами по всем этим богатствам, которые когда-то казались чем-то само собой разумеющимся, а теперь выглядели настоящим сокровищем, и улыбнулся Сину:
- Как думаешь, мы ведь сможем извлечь из всего этого пользу? - сейчас он совсем не утверждал, просто спрашивал старшего и надеялся на утвердительный ответ.

Оскал уже несколько недель ходил один по открытому морю. Таков был план и приказ капитана Мёллендорфа. Что же, им не впервой было разделяться, да и Ровану нравилось в одиночку управлять каравеллой. Чувство власти пьянило не хуже крепкого рома, да и в условиях нынешней войны можно было проявить себя с наилучшей стороны и лишний раз выслужиться перед капитаном. Тем более, что они должны встретиться уже через несколько дней.
  - Рован! - кто-то окликнул моряка сверху, матрос опасно перевесился через борт вороньего гнезда и активно жестикулировал, - там остров!
  - И чё? Ты чё, юнга какой зелёный, остравов не видел? - назначенному капитану не нравилось, когда матросы отвлекают его по мелочам.
  - Дык, эта, там обломки и, кажись, я каких-то баб видел! - во всю глотку заорал матрос, от чего все находившиеся на палубе резко замерли, оставили свои дела и подняли головы на мужика на мачте.
  - Прокляни меня мамка, чё ж ты сразу не сказал?! Бабы это хорошо! А можем там ещё и поживиться чем есть. Эй, рулевой, курс на берег! Пойдём спасать из беды милых барышень, - Рован недобро усмехнулся и подбоченился, почесывая подбородок.
  Матросы радостно завопили, разгорячённые жаждой наживы и возможными развлечениями. Вот только их радость не разделял юнга, которого не так давно перевели с Индебборга на Оскал. Паренёк недоверчиво посмотрел на командира и подошел поближе. Все понимали саркастичность слов новоявленного капитана, но не многие задумывались о возможных последствиях.
  - А если Кавалли узнает, как вы барышень спасать собираетесь? Она же вас в миг на рее вздёрнет и ей ни кто слова поперёк не скажет, - мальчишка говорил не громко, но стоящие неподалёку услышали чужие слова и призадумались, понимая, что малец прав и, если что не так пойдёт, им всем несдобровать. Помощница капитана была того ещё крутого норова и если вбила что себе в башку, то даже демон её хер переубедит.
  - Ах ты щенок, - взревел Рован и попытался схватить юнгу за воротник, но тот успел вовремя отскочить, - ещё раз упомянешь на моём корабле об этой шлюхе, лично выпотрошу!
  - Эй, Рован, - низкий и грубый голос заставил временного капитана вздрогнуть и отступить, - ты командуй, да не забывайся. Это не твой корабль, да и помощник Кавалли хоть и упряма, но справедлива, а как капитан услышит, что ты её шлюхой обозвал, так сам тебя прилюдно выпотрошит, чтоб другим неповадно было.
  Пират медленно обернулся и воззрился на гигантскую фигуру одного из младших помощников Родольфуса. Этот рослый детина, казалось, был сыном горного великана или внебрачным сыном Третьего и портовой шлюхи. Выше всех на две головы, рыжий, словно поцелованный солнцем, широченные плечи, а кулачищи... поговаривают, что как-то раз он руками так сжал голову нерадивому стражнику, что вмял шлем прям в черепушку. С таким стоило считаться, тем более он был преданнее любой собачонки. Говорят, Мёллендорф спас его мальчишкой, а Кавалли когда-то прикрыла во время абордажа, вон он и стерёг их, словно цепная псина. Видать, из-за того его всегда на Оскал и отправляли, когда корабли разделялись, чтоб бунта никакого, да самовола не было.
  - Ладно, - махнул рукой обиженный и рассерженный Рован, понимая, что тут ему не победить, - курс всё равно на остров. Хоть пожитки чужие заберём, а баб в трюм кинем, сдадим капитану, хай сами решают, куда их. Кстати, Ринер, а ты с какой каракатицы взял, шо там бабы на острове?
  - Дык эта, у них валасы такие, длинные, на ветру колыхаются, как у тех малолеток, что по пляжам по вечерам бегают. Или чё, думаешь я совсем бревно, бабу от мужика не отличу?! Да вон, это! - смотровой вновь поднял подзорную трубу и осмотрел берег, - ой бля, а они эта, заметили нас, видать, спрятались. Мужики, чё делать бум?
  - Спрятались, говоришь, - пират задумчиво потер подбородок, - бросить якорь недалеко от острова, пойдём на двух шлюпках. Захватить пустые бочки, если чё, скажем, что за пресной водой плыли. В первой шлюпке поплывут Флин, юнга и Валет, бабы падки на смазливые рожи и детей. Во второй будем я, Крэг и Одноглазый. Постараемся взять их миром, вряд ли какие-то дамочки смогут дать нам отпор. Слышали, крысы, за работу! А ты, помощничек капитанский, - он обратился к великану, - побудешь тут, нечё баб своей рожей шрамованной распугивать.
  На том и порешили. Подойдя на максимально доступное расстояние, моряки бросили якорь и пересели в шлюпки, предварительно погрузив туда пустые бочки для пресной воды. Сели на весла и неторопливо погребли к берегу, ища глазами по пляжу и обломкам то ценное, чем можно поживиться. Причалив к берегу пираты первых делом выгрузили на песок пустые бочки, делая вид, словно не заметили выживших. По распоряжению Рована юнга с Валетом пошли в глубь острова в поисках источника пресной влаги, а так же по углам выглядывая выживших.
  - Ну что, бестолочи, обыщите обломки, вдруг что ценное будет, - отдал приказ остальным пират, не отходя далеко от шлюпки.[nick]Рован[/nick][status]Морской бродяга[/status][icon]https://sun9-48.userapi.com/c857028/v857028113/1211c5/2QVn5j1gfqI.jpg[/icon][sign]Думаешь, ты лучше меня, раз рожден не от портовой шлюхи?[/sign]

[indent] Когда ждешь подвоха с любой стороны и приучен во всем видеть то, что может оказаться опасностью, будь то безобидная на вид женщина или старик, скрывающий лицо под соломенной доули, приходится быть слишком осторожным, подозрительным и недоверчивым. Даже в тех случаях, когда есть шанс упустить что-то очень важное. Как сейчас: они и в самом деле могли упустить редкую возможность на спасение. Но у Вушеня никак не получалось перебороть себя и просто принять вероятность того, что им ничто не угрожает.
[indent] Он наблюдал за появившимися на берегу людьми и размышлял о том, что его осторожность и страх за тех, кого он поклялся оберегать, которые могли принять даже за паранойю, имели все шансы погубить их. Это звучало, пожалуй, слишком парадоксально, но не было связано с трусостью Вушеня. Он хотел быть уверенным в том, что никто не пострадает; он был одним из ответственных за выживание последних из рода Ифэй, его собственная жизнь ничего не значила, его целью и делом чести было защитить детей наместника любой ценой, и он готов был отдать ее ради своего предназначения.
[indent] А что если он ошибался? Что если эти люди могли бы стать их спасителями? Пусть и выглядели они неопрятными и грубыми, не вызывали доверия у синьхайца, он, однако, почти ничего не знал о белокожих. Быть может, для них это было в порядке вещей. Это могли быть рабы и наемные рабочие торговцев, которые сами вряд ли отправились бы на остров за водой. И если так и было, то им с Гао стоило бы сперва договориться с их господами и лишь потом сказать об остальных выживших.
[indent] Принятие решения давалось Син Вушеню слишком сложно. Он понятия не имел, насколько правильным будет тот или иной сделанный им выбор, основанный на простом выводе – выжить. В первую очередь хотя бы остаться в живых.
[indent] – Ты прав, – тихо ответил он Гао. – Нам стоит выйти к ним. Возможно, я стал слишком подозрительным.
[indent] Он перевел взгляд на чужаков, пытаясь уверить себя самого в том, что они могут оказаться просто безобидными людьми, а затем вновь посмотрел на брата и слегка сжал его предплечье в почти неосознанном жесте заботы о нем, будто так выражал свое беспокойство. Вушень говорил о Фань и всех, кто скрылся чуть дальше на острове, но про себя думал, что потеря Гао для него станет едва ли не концом его собственной жизни.
[indent] – Но если они опасны, нам нужно убедить их в том, что больше здесь никого нет.
[indent] По правде говоря, сам Вушень не представлял, как сделал бы это, ведь языка местных жителей он не знал, не считая нескольких выученных слов и фраз, которые в данном случае, конечно, мало чем помогут. Оставалось надеяться на Гао, сколь бы сильно бывший стражник не хотел подвергать его опасности. Похоже, что сама судьба привела в их дом чужестранца Вейта, который научил детей наместника своей речи, чтобы через много лет они смогли использовать эти знания после побега из горящей Ухани. Это значило, что все было предрешено на небесах, и если им суждено погибнуть на этом самом месте, они все равно отдадут свои тела чужой земле.
[indent] Отдавшись воле богов, Вушень вышел из укрытия и сделал несколько шагов в сторону незнакомцев. Он смотрел на них с опаской и старался не упустить из виду любое движение с их стороны, готовый выхватить оружие и ответить на возможное нападение.
[indent] – Мы… намь… по… мось, – коряво выкрикнул он, осознавая, однако, как нелепо это звучит из его уст, а потому уступил роль переговорщика Гао. В любом случае, Вушень все равно не понял бы, о чем с ним говорят.
[icon]https://i.ibb.co/q70kRY7/1.png[/icon]

[indent] Кажется, в этот раз он всё-таки принял правильное решение или, по крайней мере, решение, с которым Вушень был готов согласиться, а для Гао мнение брата всё ещё имело огромный вес, как бы независимо и задиристо он порой ни держался. Так что когда Вушень согласился с ним, а потом ещё и сжал его предплечье в знак то ли одобрения, то ли поддержки, юноша не сдержал благодарной улыбки и накрыл ладонью чужую руку, тонкую, но жилистую и сильную. А уже в следующую секунду выпрямился и гордо вскинул подбородок, будто разом вспомнил о своём, пусть и несущественном сейчас статусе.
- Подозрительность - один из немногих видов оружия, которые нам остались, - улыбка Гао стала тоньше и печальнее. - Так что ты прав. И вдвойне прав насчёт безопасности остальных: если у нас возникнет хоть тень сомнения в этих людях, мы защитим остальных, - Гао по-прежнему не говорил "постараемся защитить" или "приложим все силы для защиты". Нет, он был верен себе и своей привычной уверенности, что ему по плечу любая задача, выполнить которую его долг.
[indent] Следом за Вушенем он расправил плечи, вышел из укрытия и зашагал навстречу чужестранцам, которые пока что были заняты обломками корабля и самих потерпевших кораблекрушение не замечали. Даже самому себе Гао не признался бы, что сердце так бешено стучит у него в самом горле не только от нервного возбуждения и предвкушения действий и перемен, но и от самого обыкновенного страха, неподобающего воину и возникающего всегда при встрече с неизведанным и непонятным.
[indent] Тем не менее, какими бы непонятными встреченные на берегу чужеземцы ни были, а некоторые выводы по их виду и манере держаться сделать было можно: повидавший в жизни немало знатных людей и их достойных стражников, Гао сходу счёл, что те, кто стоит перед ним, ни к одним, ни к другим не принадлежат. Их грубые голоса, далёкая от изысканности одежда, не слишком чистые лица и руки - всё это только подтверждало его предположения. Впрочем, в отчаянных ситуациях не брезгуешь никем и ничем, да и если это, например, честные торговцы выказывать им презрение не будет благородно, тем более, к ним же и обращаясь за помощью.
[indent] Гао уже хотел было заговорить, чтобы разъяснить слова Вушеня, когда самый младший из чужестранцев сперва попытался ответить, а потом зашёлся криками, в которых удалось разобрать только "демон", "души", "мощь". Нет-нет, если их примут за какую-нибудь неведомую магическую угрозу, это точно не кончится ничем хорошим, особенно если учесть численный перевес этих странных незнакомцев!
[indent] Выставив перед собой руку в защитном жесте, Гао шагнул вперёд, так, чтобы встать перед Вушенем, поколебался пару мгновений, а потом на всякий случай слегка чужестранцам поклонился.
- Да будет с вами мир и благополучие, - в этот раз он склонил только голову, обращаясь к тому, кого счёл главным. Говорить на языке Вейта получалось на удивление бегло, разве что звучал он гортанно и гораздо более отрывисто, чем у самого лигийца. - Мы не демоны, нам не нужны никакие души. Я - Гао Ифэй, это мой брат, Вушень Син, мы чужестранцы издалека, мы сбились с курса, и наш корабль разбился у этого берега, - Гао обвёл широким жестом обломки. - Брат пытался сказать, что мы нуждаемся в помощи, - он улыбнулся, пытаясь выглядеть любезным. - Можете ли вы сказать нам, что это за земля? Как далеко отсюда... Лига? - на названии страны Гао всё же слегка запнулся. - И как туда можно добраться? И ещё: есть ли поблизости какие-нибудь селения или города? - он совсем не был уверен, что задаёт правильные вопросы - и правильным людям - это подхлёстывало смутную тревогу, а оттого руку буквально сводило от желания держать её на рукояти меча. Только понимание того, что это наверняка будет сочтено угрозой, удерживало Гао от подобного жеста.

Вместо ответа от непонятного патлатого чужеземца в халате, который, ко всему прочему, явно тоже был тот ещё проныра, цепкий взгляд опытных бойцов быстро выцепил витиеватую гарду в складках бабских одежд, к которой заметно тянулся патлач. Что же, ожидаемо, каждый из них так бы поступил. Вот только всех всё больше волновал вопрос, чё ж у незнакомца за акцент такой неясный. Пираты Мёллендорфа исплавали Рокское море вдоль и поперёк, бывали на всех континентах, где есть доступ судам, да и крупные острова не оставляли без внимания. Они слышали разные языки и наречия, на многих говорили хоть как-то, остальные хотя бы с большего понимали. Или же знали, как звучат эти языки, но, кракен их заглоти, ни разу не слышали чего-то подобного. Неужто и правда Третий играет с ними, развлекаясь от скуки?
  - Крыто, блять, - резко отрезал Рован, намекая, что такого ответа ему мало и он ждёт дальнейший пояснений.
  Дальнейшие объяснения не заставили себя долго ждать и, если задуматься, пришли с ожидаемой стороны. Вперёд смотрящий говорил, что видел двух баб в халатах, а перед ними пока один мужик стоял. Но вот, из-за камней появился и второй. На мгновение пираты затаили дыхание, надеясь, что второй пришелец и правда окажется женщиной. Ведь и лицом он почище был, да и фигуркой получше, но, насри ворона на голову Хуана, приглядишься, и понятно, что снова мужик. Рован даже смачно сплюнул на песок от досады. Надо будет этому болвану в глаз дать, может хоть тогда научится через трубу подзорную бабу от мужика отличать?!
  Пират уже хотел снова потребовать ответов, вот только второй повёл себя иначе. Словно бы понимал больше своего недалёкого приятеля с оружием. Больше пиратов удивило то, что им поклонились, нежели каким важным господам при имперском дворце. Многие даже усмехнулись. Кто-то начал смеяться в голос от таких расшаркиваний высокородных, но Рован прервал любые разговоры, подняв руку, позволяя чужестранцу говорить.
  Речь второго была уже более понятной, хоть и отдавала неким незнакомым акцентом, что всё меньше нравилось капитану, ибо хер его знает, на кого они нарвались. А вдруг этот пустоголовый юнга прав и эти патлатые не так просты? Спрашивали про Лигу, да и говорили вроде, на лигийском. Вот только, из какой же далёкой страны они приплыли и через какую кишку кашалота выплыли? Конечно, каждый опытный моряк знал то белесое пятно на карте, куда, если верить легендам, уплыл в конце своей жизни Мано. Но, это ведь были лишь старые религиозные легенды. Откуда им было знать, что там и правда есть нечто большее, чем край земли, что там есть чужие берега и такие же на вид люди. Хотя не, мужики у них странные какие-то были. Интересно, а бабы в отместку бритые и стрёмные? Или же они все такие, что друг от друга не особо отличаются?
  - Это хорошо, что не демоны, - задумчиво проговорил Рован, снова встряхивая юнгу и пожевывая нижнюю губу, переваривая и осмысляя услышанное, - хоть и имена у вас... странные.
  Мужчина мысленно прикинул варианты, учёл численный перевес и ценность целостности живого товара, в конце размышлений придя к выводу, что лучше будет заманить этих лошков на корабль по хорошему, а там уже обезоружить и кинуть в трюм. Если свезёт, то они ещё до встречи с Мёллендорфом смогут оставить где-нибудь на суше этих чужеземцев, хорошенько набив свои карманы. А капитану уже найдут что сказать.
  - Меня зовут Рован и я..., - он запнулся, раздумывая, а не донесут ли потом злые языки его неаккуратные слова до ушей пиратов на Индебборге, - капитан этого корабля. Эт ясно, что помощь вам не повредит, - мужчина усмехнулся и прищурился, словно прикидывая чет в уме, смеряя незнакомцев оценивающим взглядом, - вы на Азалийских островах, если слыхали о таких. А Лига, она там, - пират махнул рукой в примерном направлении Лиги, - далековато вас занесло, в плавь не доберётесь.
  Конечно, они могли бы быть добрыми саморитянами, дать стрёмным мужикам лодку и немного припасов, указать, как доплыть до Паро или Йевера. Но ведь они пираты. Грязные морские разбойники, которые молились госпоже Удаче и портовым шлюхам больше, чем Богам. Даже если бы кому и пришла в голову идея отпустить такой смачный кусок из рук, то он тут же бы откинул её прочь, как совершенно дурную.
  - Увы, но поблизости совсем ничего нет, - Рован развёл руками, указывая на окружающую их воду, - вы прямо посреди моря. Но, мы можем доставить вас в Лигу, ибо как раз держим туда путь. Правда, - он запнулся, понимая, что ни один дурак не поверит в такую добросердечность незнакомцев, - если вам будет чем оплатить путь. Кстати, - пират задумчивоо обвёл взглядом обломки, седёнышко явно не маленьким было, - а вы одни спаслись? Или ещё кто есть. А то в такую глушь редко кто заплывает, вам ещё очень крупно повезло.
Он откровенно лгал и глазом единственным не моргнув. При этом слегка держа мальчишку за воротник, чтобы тот кивал в нужный момент, подтверждая слова назначенного капитана. [nick]Рован[/nick][status]Морской бродяга[/status][icon]https://sun9-48.userapi.com/c857028/v857028113/1211c5/2QVn5j1gfqI.jpg[/icon][sign]Думаешь, ты лучше меня, раз рожден не от портовой шлюхи?[/sign]

[indent] Тон неотесанного незнакомца совсем не нравился Вушеню. Когда тот изрыгнул из своего горла не то ругательство, не то проклятие, значение которого бывший стражник все равно не понял, он недоуменно наклонил голову и сдвинул брови, показывая, что значение слова «крысоплясь» ему непонятно. Что было совершенно ясно – человек выразил крайнее недовольство, и это еще сильнее насторожило Вушеня. Он заметно сжал пальцы на рукояти оружия, словно намекал, что за резкостью незнакомца может последовать быстрая атака. Это была не угроза, но предупреждение, поэтому клинок остался в ножнах не обнаженный ни на цунь.
[indent] Мужчина понимал, что находится в довольно дурацком положении, не соображая, о чем ведется беседа. Ему были знакомы лишь некоторые слова, которые, однако, ни в коей мере не раскрывали тему разговора Гао и этого грязного мужлана. Пожалуй, впервые в жизни Вушень пожалел, что ему не посчастливилось учить язык чужака Вейта, а когда выпадала возможность хотя бы услышать уроки в доме наместника, он чаще игнорировал их, считая эту затею ненужной даже с учетом того, что Чэнь Ифэй планировал наладить торговлю с Лигой. Кому, а Вушеню занятия с мечом и луком были гораздо полезнее, чем изучение языка земель, в которые он никогда не планировал попасть.
[indent] Теперь же судьба сыграла с ними в свою жестокую игру. Им было совершенно некуда бежать, находясь посреди моря – чужого и неизведанного. И чувство, что им грозит опасность, не оставляло Вушеня.
[indent] Он не стал встревать в разговор и просто рассматривал незнакомцев. Если они нападут, бежать вглубь острова было опасно, поскольку таким образом они с Гао могли помочь обнаружить остальных спасшихся, которые скрылись в тени растений за скалами. Впереди была вода. Как ни посмотри, беглецы оказались в очень невыгодном положении, и учитывая все случившееся с ними в целом, оно сильно удручало. Значит, если на них нападут, придется туго.
[indent] Вушень задержал взгляд на полоумном мальчишке. С ним проблем будет меньше всего, если он, конечно, не решит вцепиться зверенком в ногу. С вон тем другим он тоже справится быстро. Остальным будет проще достать Гао, значит, Вушеню нужно выйти чуть вперед, чтобы отвлечь основное внимание на себя. Горячий наследник дома Ифэй, бесспорно, будет пытаться вырваться вперед – и это была еще одна большая проблема: с таким исходом план по защите последнего мужчины из рода имеет все шансы провалиться.
[indent] Хоть Вушень и не знал языка чужаков, и весь его словарный запас составлял то, чему успел научить Гао во время недолгого путешествия, слово «оплата» он узнал. Вероятно, все мысли о том, что явившиеся на берег оборванцы были опасны, оказались неверными… Что не очень-то подтверждало ни их поведение, ни недобрые взгляды, правда. Однако, могло так статься, что Вушень зря подозревал их и готовился к нападению. Сомнения и подозрения то и дело сменяли друг друга в голове настороженного синьхайца.
[indent] – Они хотят, чтобы мы заплатили? – спросил он у Гао, слегка повернувшись и переставив ногу так, что оказался чуть впереди брата: он все равно остерегался незнакомцев, и потому решения прикрыть Гао собой не изменил. – Что им нужно?

[indent] Присутствие Вушеня Гао сейчас чувствовал всем существом, как и то напряжение, которое владело им. Он хорошо знал брата, научился понимать едва ли не каждый оттенок его настроения или желания и сейчас отчётливо ощущал, что Вушень собран, как перед схваткой. И пусть демоны заберут его, Гао, душу, если он хотя бы самому себе солжёт, что не разделяет его чувств: во всём происходящем не было ни капли того, что обнадёживало бы или давало повод расслабиться. Зато теперь были хотя бы некоторые шансы сдвинуться с мёртвой точки, продолжить путь, перейти от статуса обездоленных изгнанников к чему-то ещё, и такую возможность нельзя упускать, несмотря даже на смутное чувство опасности и тревоги.
[indent] Встретившись с Вушенем взглядом, Гао коротко кивнул, отозвался отрывисто и поспешно:
- Да, они хотят плату. И я сказал, что нам есть чем заплатить, думаю, так лучше, чем если бы они стали нас обыскивать, - он перевёл дыхание и чуть улыбнулся брату: - Ещё сказал, что нас ждёт их правитель, триарх. Так что помни: мы гости триарха, надо держаться должным образом. Фа Вэй позаботится о Фань и остальных, - в его глазах промелькнула тревога, которую он тут же попытался скрыть даже от Вушеня, спрятать на дне взгляда. - Найдём их позже. Найдём, - повторил он так настойчиво, будто нуждался в том, чтобы убедить в этом самого себя.
[indent] Поверил ему моряк или нет, увидел ли в нём уважаемого гостя правителя Лиги, а главное - готов ли относиться почтительно что к самому правителю, что к его гостю, Гао понять так и не смог. Человек, с которым он говорил, выглядел опасным, явно не владел особенно тонкими манерами, а его голос звучал грубо, как у уличного торговца или у разбойника, но сделать из всего этого какой-то однозначный вывод мешала его непохожесть на синьхайцев, чуждость. Он всё ещё мог быть просто слишком грубым воином, не заслуживавшим дурного мнения о себе, и Гао, хоть и не гнал от себя совсем тревогу и настороженность, старался за эту мысль держаться.
[indent] Когда моряк пообещал не заставлять триарха ждать, Гао в знак доброй воли даже слегка склонил перед ним голову:
- Ваша почтительность к триарху и поспешность в этом деле делает вам честь и внушает уважение к вам, - его губ коснулась лёгкая доброжелательная улыбка.
[indent] Появившиеся на берегу подручные моряка заставили Гао снова внутренне подобраться, и опять оказалось непросто подавить желание взяться за рукоять меча. В этих людях отчётливо ощущались разнузданность и угроза - самое опасное сочетание - при этом говорили они слишком быстро, а незнакомых слов использовали слишком много, чтобы можно было легко понять, о чём речь. Впрочем, то, как безоговорочно они подчинялись своему командиру, и то, как сурово он с ними держался, несколько успокаивало и обнадёживало.
[indent] Рассеянно понаблюдав за погрузкой бочек, Гао обернулся на голос, выпрямился, как делал всегда перед тем, как решиться на что-то важное и непростое, бросил быстрый взгляд на Вушеня, чтобы лишний раз ощутить его близость, и кивнул:
- Мы готовы, - моряку снова досталась сдержанная синьхайская улыбка. - Идёмте, достойный капитан, - людям ведь нужны слова одобрения, верно? Украдкой переведя дух и по-прежнему держась очень прямо, Гао шагнул к лодке.